Центр»Частная клиника "Saint John"»

Как добрался до парка, Патер не помнил. Отдельными проблесками в памяти всплывали лица встречных прохожих, яркие фары машин. Кто-то даже что-то спросил, кажется предложил помочь. Но Майлс лишь отмахнулся и помотал головой, мол, все в порядке. Остальные предпочитали даже не подходить, по видимости принимая его за конченного наркомана или за сумасшедшего. Походка легким зигзагом полностью вписывалась в этот образ. В чем-то подобное даже играло ему на руку. Он не хотел, чтобы кто-то понял, что он ранен и отвел в больницу. Либо же вызвал скорую и, не дай бог, полицию.
А потому медленно, с отдыхом возле дерева или на ступеньках ближайшего дома, Патер все-таки добрался до парка. Почему именно сюда, он уже не понимал. От боли мысли путались, хотелось уже все бросить. Шел он на полном автомате, повторяя про себя одну молитву за другой. Казалось, будто только это и держит его в сознании. Мимоходом проскальзывали важные мысли, но быстро исчезали под напором нового приступа боли.
В парке Патер оказался уже глубокой ночью. Благо, дело происходило летом, и не было шанса замерзнуть. Легкий ветерок навевал прохладу, но она скорее больше помогала. Углубившись как можно дальше в парк, Майлс рухнул на скамейку практически без сил. Идти куда-либо дальше он уже не мог. План, составленный в больнице, расползался по швам прямо на глазах. В таком состоянии его не подберет ни одна машина, кроме полицейской. А этого как раз и не нужно. Значит, следовало обдумать новый план, как он будет добираться до дома.
Надо было позвонить, запоздало подумал Патер и, кое-как устроившись на скамейке, моментально уснул.
Несколько раз за ночь он просыпался с криком. Темнота вокруг давила и пугала. Один раз он осознал, что плачет. Только вот не мог сказать, отчего. То ли от сложившейся ситуации, то ли от злости на самого себя. Он совсем иначе представлял все себе. Патеру казалось, что он без проблем уйдет подальше от больницы, а там уже поймает машину и скажет, что заплатит на месте. Каким же дураком он тогда был. Сейчас же от прежнего азарта и желания сбежать оставалось все меньше и меньше. Его морозило, боль усиливалась с каждым часом. Да и увеличившееся красное пятно на бинтах, грозившееся уже вот-вот запачкать футболку, не радовало совсем.
Собраться. Надо просто собраться.
Но сил совсем не было. Провалившись в очередной раз в липкую дрему, Патер на какое-то время затих. Проснулся он, когда уже полностью рассвело. Людей в этой части парка не было, видать, слишком далеко он забрался накануне вечером. Первая попытка встать окончилась полным провалом. Он буквально рухнул обратно на скамейку, прокусив губу до крови, чтобы не закричать. Передохнув и дождавшись, пока окружающие предметы не перестанут расплываться, Майлс поднялся и пошел по направлению к выходу из парка. Он шатался и запинался еще больше, чем вчера и через раз казалось, будто он вовсе сейчас упадет. Садиться на скамейки он не рисковал, подозревая, что потом попросту уже не встанет с нее.

Патер упрямо шел вперед, не замечая ничего и никого вокруг себя. Ощущение реальности периодически ускользало, что свидетельствовало о том, что он балансирует на грани сознания. Боль уже давно слилась в одну единую линию, накатывающую и играющую с ним, словно волна с песчаным берегом. На лице прочно поселилась горькая усмешка, порой перечеркиваемая болезненной гримасой во время очередного пика волны. Обветренные и окровавленные губы беззвучно шептали одно и то же слово, будто бы только оно держало Майлса в сознании.
Confiteor...Confiteor...
В голове упрямо вертелась только одна молитва. Хотелось лечь, закрыть глаза и позволить сознанию провалиться в столь желанную и манящую темноту. Но Патер шел дальше, с едва теплящейся надеждой, что ему все-таки удастся добраться до дома. Как именно он будет это делать, Майлс не хотел думать. Главное, что была цель, которая полыхала внутри словно яркий огонь и поддерживала остатки сил. Порой Патер сомневался, а домой ли он хочет добраться. Или же к одному единственному человеку. Сейчас, когда реальность смешивалась с выдумкой подсознания и бредом, Патеру казалось, что стоит ему увидеть Старбэка, и все закончится. Закончатся все его мучения.
Споткнувшись в очередной раз, Патер едва не упал. Сквозь зубы вырвался предательский стон.
Confiteor...
Это был его путь на Голгофу. Путь, полный мучений и страданий. То, что он мог спокойно избежать этого, почему-то тоже не приходило в голову.
Линдена Майлс заметил не сразу. Когда кто-то его приобнял, Патер резко дернулся и в тот же момент замер от нахлынувшей боли. Только лишь когда зрение немного сфокусировалось, он увидел, кто же именно пришел к нему  парк. Увидел он также и то, что практически повис на руках у Клемана. На заданный вопрос Патер хмыкнул и высвободился из объятий, желая отойти подальше. Он хотел добраться до дома, но не желал принимать от кого-либо помощь и показывать, насколько ему больно и сложно.
И все-таки он споткнулся. Споткнулся и упал бы на землю, если бы не оперся рукой о дерево, растущее возле края дорожки. Сил стоять на ногах не было совсем. Патер сполз вниз и сел на землю, опираясь спиной о ствол дерева. Короткий взгляд вниз подтвердил догадку - рана интенсивно кровоточила. В крови была уже не только футболка, но и местами халат. Горько усмехнувшись в очередной раз, Майлс поднял руку вверх и посмотрел на солнце сквозь раскрытую ладонь. Рука была окрашена в красный цвет.
Mea maxima culpa...
Патер понимал, что вряд ли уже встанет и пройдет хотя бы пару шагов самостоятельно. Но просить о помощи и признаваться в собственной глупости не давала своя же гордость, вновь взыгравшая в столь неудачный момент. Привыкнув всего добиваться самостоятельно, а порой и убегать от проблем, Майлс хотел справиться с проблемой сам. Хоть и понимал, что это невозможно.
- Говорят... - Патер хрипло заговорил и тут же замолчал, пережидая приступ боли. - Говорят, что прогулки полезны для здоровья, - Майлс рассмеялся коротким лающим смехом и закрыл глаза. Никто и ничто не заставит его просить помощи. - Иди своей дорогой сын мой, мне просто нужен небольшой отдых. - Патер устало посмотрел на Линдена. На языке вертелся вопрос, как его нашли. Неужели спрашивали прохожих? Но задавать он его не собирался. Запахнув халат, чтобы не было видно окровавленную футболку, Майлс вновь посмотрел сквозь ладонь на солнце. Хотелось жить. Тогда, в лаборатории, он наконец-то осознал и принял свои чувства. А потому хотелось жить. Не ради себя, ради другого человека.