off: Заранее прошу извинить за локацию. Пост комплексный.

>>>Логово Николя Миритана
(на следующее утро)

Впервые за прошедшую неделю у Терруса не болела голова.
Это было воистину счастьем - проснуться и первым делом понять, что ее нет, боли. И не нужны горькие таблетки, нужно всего лишь взять в руки стонущую в истоме скрипку с ее тонким полу-плачем, полу-криком. Какие люди? Их зажатые глотки и не знали таких звуков, какие издавала Мэри! Полное понимание, слияние его мысли и ее звука. Это женское сопрано, знакомое до последней ноты! Да, нужный угол смычка, нажим, поворот своего и ее корпуса и... музыка.
За окном с ночи зарядил дождь, неожиданный, субтропический, новоорлеанский, но Мэттив видел солнечные блики на сервизе в серванте. Он играл с закрытыми глазами, отдавая предпочтение лиричным шестому и двадцать первому капризам Паганини (робкое признание в любви и первый поцелуй, так он их разделял) и особо выделяя первую сонату Изаи, дисгармоничную, подходящую уже не для живого инструмента, а для вошедшего во вкус скрипача. В доме царила полнейшая тишина, и в ней солировала кремонская Мэри.
Фальшивая нота разбила сотканную из звуков реальность в начале двадцать четвертого каприза.
- Так и знал, не следовало и браться! - Терри словно ударили по шее, он покачнулся, рефлекторно открыл глаза и внутренне взревел. Он редко мог сыграть Паганини так, чтобы самому понравилось, и сегодня ему казалось, что он сможет, у него получится выдержать хоть немного темпа, не сбиться в нотах, не съехать звуком! Нет, это не я. Это Мэри. Вчера, когда он любовно полировал деки скрипки, она казалась ему живой, а засохшие частички крови делали ее цвет еще насыщенней. Сейчас, разочарованно глядя на нее, он видел тот гниющий труп незнакомца грязной наружности в дешевой квартире, и слышал нервные икания в трубку матери Хромого Ники. При чем тут эта шлюха? Голова стала ныть, он заранее заглотнул пару таблеток, разжевал последнюю.
Нужно было что-то делать, чтобы вернуть Мэри - он не мог ее настроить.

К вечеру дождь прошел, но обещал вернуться. На честно заработанную карманную наличку Террус приобрел новые демократичные бриджи, футболку с броской надписью "Nobody knows but I am a lesbian" (не вчитывался), новые кеды, дешевый дождевой плащ и вместительный рюкзак, в котором помещался футляр со скрипкой. Свою одежду тоже запихал в один из отделов. Вышло усредненно-орлеановски, даже слегка наивно. Рюкзак прохлаждался в камере хранения на вокзале, в то время как парень решился пройтись по общеизвестной улице ночных бабочек. Вокзал рядом, дома его не ждут, паспорт здесь не смотрят - сами нелегалы. В голове не было четкого плана действий. На данный момент он искал привлекательную молодую женщину.
- Эй, парниишааа! А не мал? - Тэрр остановился и оглянулся - помимо него на улице было полным-полно народа, но юный шлюх обращался именно к нему. Скрипач отрицательно мотнул головой и сильнее натянул на голову капюшон - кому какое дело до его пятнадцати годиков (понятное дело, при его щуплости в темноте и за тринадцатилетнего сойдет).
- Да я не про возраст... - смазливый проститут, которому самому от силы было восемнадцать, нагло ухмыльнулся и опустил взгляд с вызывающей футболки на бриджи Мэттива.
- Сколько? - Англичанин не поменялся в лице и не смутился, ему было безразлично и совсем чуть-чуть отвратно от мысли о сексе с мужчиной, но и этот сойдет, главное - молодой и вполне красивый.
- Задешево отдамся, если ты "целочка", только бабки вперед.

Он был мулатом, весьма симпатичным и хорошо сложенным, но с неестественно мягкой пластикой, выщипанными бровями и в облегающих сильно рваных джинсах. Как выяснилось из монолога в момент шествия до его съемной квартиры на Набережной, Чакки жил один и поэтому работал на дому, не платя лишних денег сутенеру за крышу в момент работы. Он что-то еще рассказывал о своей жизни (каждое слово - наглая ложь и провокация), поминутно щупая скрипача то за упругий, но маленький зад, то за поджарое тельце. Тэрр терпел и думал о Мэри. Он не знал, что будет делать дальше. Голова болела.
Кровать была расправлена, одеяло живописно смято, у порога ютились пары обуви разных размеров. Живет не один, но сейчас дома нет никто. - Хмыкнул Тэрр, закрыл дверь на внутренний замок, прошел в кедах к кровати и сел. Проститутское чудо выплыло из душа в розовом пеньюаре и на каблучках, и все. Челюсть скромного англичанина от сего вида почти сгрохотала о колени, эстет в душе забился в предсмертной агонии. Апогеем стали слова:
- Как, ты еще не раздет? Первый раз будет особенным! Я тоже боялся. - И никакого стрип-танца. Чакки просто приземлился на край кровати в позу рака, выгнув спинку, подставляя всеобщему обозрению то, куда он сунул три пальца. Похоже, начал еще в душе. Мэттив как ужаленный вскочил с кровати. Завидев решительность на лице парня, юный, но весьма опытный проститут взмолился "Да, отшлепай меня!", и Терри отшлепал, предварительно заломив ту самую массирующую анус руку и придавив коленом тело мулата к постели - остались навыки с рукопашки. Чак пытался поднять голову из пышного одеяла, даже что-то "эротично" прокричал... Мэттив опускал на затылок и шею перед собой увесистую фигуру из камня, миниатюрную версию статуи Свободы несколько раз, стараясь отделить голову от тела, хотя в глухих чавкающе-хрустящих звуках давно не было слышно и намека на жизнь.
- ...За мать! За Паганини! за Мэри! За розовый пеньюар! За лапы на моей заднице! За позор! За дешевую статую! - На этом моменте запал сдулся, парень шумно выдохнул и только тут заметил, в какое месиво превратилась верхняя часть Чакки, и как однородно кровь расцвечивает мягкую, пусть и грязную перину. Он откинул орудие умерщвления, осмотрел себя в брызгах параши из крови, мозгов и костей, достал из заднего кармана медицинские перчатки и нашел на кухне нож.
- Вечером ты вновь сыграешь для меня. И таблетки будут не нужны.
Мэри умывалась в красном человеческом соусе и молодела. Терри внимательно поворачивал скрипку под тонкой струей из глубокого продольного разреза на руке Чакки. Труп был перевернут, по-прежнему лежал на кровати, только лицо было закрыто подушкой. Зачем нам лицо. Важна рука, и ее парень массировал, чтобы выдоить побольше крови. Спасибо, Чак.

Далее Мэттив действовал по продуманному плану. Скрипку была вытерта кусками рваной простыни из комода и обернута в футболку с вызывающей надписью (постирана дома ручками, ручками). Тканью же были стерты отпечатки на двери, комоде, статуэтке и в ванной, где Тэрр бегло умылся и переоделся. Испачканная одежда и перчатки были вынесены в рюкзаке и выкинуты с моста в ближайший приток Миссисипи вместе с рюкзаком, собственно.
В этот раз англичанин был преступником, поэтому не сделал вызова в полицию, а написал на зеркале карандашом для бровей пошлое и без артикля "Call me baby again" и захлопнул за собой дверь. Кто знает, когда вернется сосед. Если ночь рабочая, возвращаются под утро.

>>> Костел

Отредактировано Террус Мэттив (2011-01-15 23:33:08)